Максим ВАВИЛОВ
СОПЛЯК ГАВРИЛА
Сопляк сидел на дереве, болтал ногами и напевал
себе под нос какую-то песенку. Я приподнял голову
и огляделся. Кругом – каштаны и кусты акации.
Солнце слегка пригревало. На зеленой свежей
траве высыхала роса, в ветвях пели цветастые
птицы, дул легкий бриз с запахом моря. Слева от
себя я увидел серые потрескавшиеся скалы, над
ними – лазурно-голубое небо с зеленым оттенком
над горизонтом, нежно-оливковое море. Оттуда был
слышен шум прибоя.
Справа торчал столетний дуб с молодой яркой
листвой, шелестевшей на ветру. И в ветвях дуба
сидел этот сопляк.
Теперь он молча смотрел на меня необыкновенными
голубыми глазами, вокруг его правильного лица
вились белоснежные локоны. Сопляк был одет в
вельветовые штаны и пеструю рубашку. Он был бос,
на ступне его виднелась налипшая травинка.
- Здорово, Петь, - несломавшимся юношеским голосом
сказал он. – Очнулся? Ничего, что я так
фамильярно, вроде бы я старше?
- Выглядишь моложе. Слазь, поговорим.
Он ловко спорхнул с сука и мягко приземлился
возле моих ног.
- Вставай, пройдемся, - произнес он, протягивая
загорелую руку.
Я поднялся без его помощи, отряхнул зад и
взглянул на него исподлобья:
- Кто такой?
- Гаврилой зовут. Пошли к обрыву.
Странный он, - подумал я. – Не припомню, чтобы
встречал таких раньше. Белобрысый, лицо чистое,
фигура атлетическая, ловкач… Вырастет – от
женщин отбоя не будет.
- Ты учишься где, что ли? – задал я первый
пришедший в голову вопрос.
- Ну, учусь. Всегда учусь. И везде. Числюсь при
небесной канцелярии, как у вас говорят. – Он
повернулся ко мне и улыбнулся.
- Шуткуешь, значит? Двоечник, небось, и рассказать
стыдно?
Ничего умнее этой фразы я не выдумал. Почесав
затылок, я напряг мозги. Никаких событий раньше
недельной давности вспомнить не смог. Как сюда
попал, не помню. Парня этого вижу впервые, уж
точно.
- Слушай, Петь, - начал он, - ты при первом просмотре
показался мне сообразительнее. Тебе ничего
странным не кажется? Птицы вот хотя бы эти. Ты
раньше таких видел?
Да уж, наглец. Едва знакомы, а он не просто на ты,
еще и язвит. С чего-то взял, что я моложе его.
- Видел, - соврал я.
- Лгать нехорошо.
Тьфу, напасть. Откуда ему знать? А птицы
действительно красивые были. Как павлины или
вроде них. Пели только не по-павлиньи. Цветастые,
длиннохвостые. Жар-птицы в общем. Не знаю, я не
орнитолог.
- Петь, - снова заговорил он, - ты только не
напрягайся, я тебе сейчас все расскажу, по
порядку, ладно?
- Слушай, Гаврила, это что за место? – перебил я. –
Ничего вспомнить не могу.
- Ну наконец-то. Я все ждал, когда ты вопросы
начнешь задавать. Понимаешь, это Земля. Твоя
Земля, только немножко другая. Смотри, сам больше
поймешь.
Земля – это ясно. Тоже мне, объяснил. Другая?
Нормальная Земля. Я чего, на юга, что ли, подался?
Не помню.
- Понимаешь, - Гаврила продолжил, - в этот раз мы
решили обойтись без Мессии. Просто почистили
природу и заместили вам память.
Чушь он какую-то несет. Парень-то, видать,
полудурок. Жалко таких. Все нормально, не урод,
красавец даже, а мозги набекрень.
Мы подошли к обрыву. Внизу расстилался
золотистый пляж, с одной стороны ограниченный
скалами и зеленью кустарников, с другой – нежной
кремовой пеной прибоя.
На пляже загорали люди. Все: и мужчины, и женщины,
дети – все были идеально сложены и загорелы. Я не
замечал ни ожиревших, ни изможденных. В волнах
плескалась ребятня, доносился радостный визг.
- Видишь вот, - сказал Гаврила, - это ваши, чистые
уже, бестельные. Заменили им тело на полевое,
духовное естество. Они счастливы, они в
абсолютной безопасности. Никто из них не может
быть уничтожен и не помнит, как можно уничтожить
других. Все это они забыли.
Я обернулся и посмотрел на каштаны, акации, на
птиц… Райские кущи? Мне показалось, что я начинаю
догадываться. Ерунда, небыль. Для пущей
уверенности я ущипнул себя за бедро и ощутил
боль.
Увидев это, Гаврила сказал:
- Вот-вот, ты на верном пути. А с тобой немного
другое. С тобой я устроил как бы болезнь
Альцгеймера. Ты ж так и не вспомнил, что случилось
с тобой за последнюю неделю. Я стер часть памяти.
Хочу посмотреть, как поведет себя нормальный
человек, попав сюда. Запрещают хоть, но интересно
же… Ничего, что тебя не спросил?
В отпуск я давно собирался. Заработался совсем,
отдохнуть надо было. А как сюда прилетел? Один, с
женой? Где жена?
Он легко коснулся моей руки и сказал:
- Смотри, сейчас ты перестанешь сомневаться.
Гаврила кивнул головой и воспарил над землей,
повиснув на расстоянии вытянутой руки. Оттуда он
провозгласил:
- Гавриил, наместник божий на Земле.
Опустился вниз и протянул руку:
- Приятно познакомиться, Петр Максимович.
Я механически сделал ответное движение и сжал в
ладони пустоту. Моя рука прошла сквозь него, как
будто он из воздуха. Но ощущения были такие,
словно я встретил настоящего старого друга, даже
какая-то эйфория и мороз по коже.
Похоже, он все-таки прав. Надо же, ангел. И,
выходит, правду говорит?
Так значит, я умер? Жена там хоронит мой труп, а я
балдею? Отлично.
- Слышь, Гавриил, верни меня к жене, - пробубнил я.
- Да успокойся ты, с твоей женой все в порядке. Она
также счастлива и ждет тебя. Скоро ты ее увидишь.
Я отвернулся. Птицы высвистывали какую-то
свирельную мелодию, вся поляна щебетала и
попискивала, и в этом гомоне я различил музыку.
Божественную музыку. Меня снова окатила волна
эйфории и неимоверного счастья.
Открыв глаза, я увидел на поляне стадо людей.
Именно стадо. Некоторые из них ползли на
четвереньках, иные неуклюже, как младенцы,
ковыляли прямо. У многих изо рта текли слюни, они
тащили в рот найденных в траве букашек. Все стадо
нечленораздельно лепетало басом. В основном это
были мужчины.
Зрелище было жуткое. Здоровые, крепкие мужики,
ставшие по-младенчески беспомощными, ползали
кругами. Те, кто умел уже стоять на ногах, делали
это настолько неуверенно, что падали и хныкали.
- Что это? – удивленно спросил я.
- Упс. Ты увидел больше, чем надо. Им еще не
закачали новой памяти, объем большой… А стирать
пришлось почти все. Это военные.
- Меня разбирал смех. Военные! Хороши военные.
Воевать в яслях, защищать суверенитет своей,
полтора на два, колыбельки.
- Это военные, которые никогда больше не станут
воевать. Их загрузят, и они будут так же
счастливы, как люди на пляже. И ты с ними.
Вдруг один из слюнявых мужчин вскочил,
подпрыгнул и побежал к обрыву, пройдя сквозь
остальных “младенцев”, как сквозь масло.
Долетев до кромки, он оттолкнулся и ласточкой
ушел вниз.
Ну все, размазало, - подумал я. Подбежав к обрыву, я
увидел, что мужчина лихо нырял в воде, невредимый.
- Он не может погибнуть, - сказал сзади Гавриил. –
У него нет тела.
- Все развлекаешься, Гаврик? – услышал я еще
чей-то голос. Над Гавриилом висел в воздухе
второй ангел. Этот гораздо больше походил на
ангела, у него были крылья и колыхающийся светлый
нимб над курчавой головой. – Ты дождешься, тебя
разжалуют в какие-нибудь купидоны, - сказал он.
- Да ладно, я ж ненадолго.
- А что, если этот чокнется сейчас, чего доброго?
Что будешь говорить на совете? И так по всей Земле
более чем достаточно некондиционных матриц. Ты
хочешь добавить работы ведомству?
- Да он нервно уравновешенный, флегма, его хоть
Вельзевулу отдай на перевоспитание, он скажет:
“Значит, так и надо”. Брось, Нафанаил.
- Тебя уже лишили атрибутов в наказание.
Болтаешься бескрылый, смотри, попадет тебе. А ну,
загружай!
- Ладно, ладно, не
кипятись.
Раньше, чем я успел что-то понять, Гавриил махнул
жезлом, в моих ушах раздался звон – и я обрел
ощущение полного покоя. Я мог делать, что захочу,
и не бояться ничего.
- Вот ваша жена, Петр Максимович. Будьте
счастливы.
Она стояла у дерева, платье ее развевалось на
ветру. И я понял, что люблю ее, весь этот мир, небо,
землю, море, птиц, люблю бесконечно сильно. И я не
знаю более счастливого мира. Нет ничего
прекраснее жизни.
С тех пор прошло уже много времени, у нас появился
сын. Когда я смотрю на его неуклюжие попытки
ходить, я всегда вспоминаю тех слюнявых военных.
Гавриила я больше ни разу не видел, но он здесь, с
нами, среди нас. Тогда он, наверное, специально, а
может, и нет, не стер всего из моей памяти. Я помню
все с момента моего появления на новой Земле.
А когда я пытаюсь
рассказать это жене, она недоуменно спрашивает:
“А кто такие военные?”
По-моему, военные – это те, которые воюют…
|