ПРЯТКИ И ЖМУРКИ
С НЕСУЩЕСВУЮЩИМ
* * *
Снег висит над капителью,
белит сваи, горбыли,
арестованы метелью
ледяные корабли.
Тихо-тихо в целом мире.
Стропы шепотом поют.
Корабельщики в трактире
можжевеловую пьют.
Выше крыш остановился
шорох выцветших знамен…
Бог родился – снег набился
в Книгу ласковых имен.
МАРТОВСКИЙ ЭТЮД
…а ветер
волнуется и врет напропалую,
считай, весенний, чуточку хмельной,
как будто – разозлен, рад поквитаться,
до вечера в проулках кантоваться,
захлебываясь талою водой,
как будто – разобижен… Но небрежен,
неискушен, а просто на скандал
чтобы нарваться, ищет мелочевки –
там, где тропинок скрещены бечевки
в сыром снегу, пока до остановки
запойный дворник снег не раскидал.
* * *
По-над закатной кромкою
у кооператива
схватился лед с потемками,
скатилась перспектива,
потери-то, урону-то –
черно, где было ало…
Что временем не тронуто –
не существовало,
но за уши притянуто
и вызубрено с болью
и заново обмануто
надеждой и любовью.
* * *
Янтарь-Воронеж,
наборный нож,
Куда ты клонишь?
За что клянешь?
Жадна копейка
на квас хмельной.
Знобит шубейка,
подбита хной.
И нет развязки! –
Одна из двух:
в турецкой краске
височный пух…
Из двух – прожилка,
сухой озноб…
Седей, рыжинка,
по общий гроб.
…Когда развяжут
мольбы, счета, -
“Воронеж, - скажут, -
таким – чета…”
* * *
…а и тот – последний,
лишний и смурной
за снежком, за летней
мятой заварной,
в пестроте помарок,
путанице строк
а и тот огарок
тоже – вечерок,
только – прочерк.
…Или
горше – наяву
тем, что вместе пили
сонную траву,
плыли на пароме ,
рвали бересклет,
в незнакомом доме
жили двадцать лет…
* * *
Слезная выдержка – будто бы
женщина
мех закусила:
слишком надолго дыханье задержано,
слишком красиво
падает музыка в ноги танцующим,
в шпильки, окурки –
с долгоиграющим Несуществующим
прятки и жмурки…
Долгая выдержка, винное облако
там, где эстрада,
единобожье надежды и облика
с первого взгляда…
- Смейся, попутчица с видом на жительство,
рвись на поруки –
нет тебе отчества, нет поручительства
в письмах разлуки…
* * *
…казнь, переполох, а воскресенье
–
летом, и позволено – взлететь,
оторочить плечи влажной сенью
с позолотой вечности на треть,
подыматься выше, видеть крыши,
побоку оставить стадион…
-Так же влет, но пасмурней и тише
эти ноты брал аккордеон.
* * *
А. С. П.
1.
Нанизывать буквы, любить
талисман –
серебряный обод на смуглой фаланге,
раскуривать зелье из горьких семян
и видеть себя – на безумном мустанге
иль диком текинце, и шпорить
коня –
виденье погони, виденье расправы…
- Навязывать тайны, к тому и клоня,
что речи – невинны, но письма – лукавы.
2.
В невнятице, сбивающей движок,
а то еще в записочках облыжных –
напоминанье, опиум, снежок
покойницкий на веках неподвижных,
несчастный случай, медленный отсчет,
и наледь над гремучими ключами –
и лезвие, что ветра не сечет,
но баловаться любит со свечами…
* * *
Снег неделю обивал пороги,
накрывал ладонью адреса…
Кто-то вез в серебряной пироге
беличьего меха небеса.
Верил, что волна ему полога,
и зима заведомо легка –
дальше ли отчаянья дорога,
ниже ли ресниц течет река,
крыша ли сквозь сон голубовата –
одинокой лодочки постой,
что подмокшей рухлядью богата
и обшита лунной берестой…
|