Дмитрий
КОНСТАНТИНОВ
ТАК НАДО
Моя мать совсем сошла с
ума, стала , как ребенок, даже
хуже, и ничего не говорит. Но может выражать лицом
простейшие эмоции. Родственники решили забрать
ее к себе, поскольку пронесся слух, что я с ней
плохо обращаюсь. Ложь. Хотя, конечно, она меня
тяготит. Или, быть может, они меня решили
пожалеть. Хотя за что меня жалеть?
Я привез мать туда, к этим родственникам. Какое-то
селение на склоне зеленой горы. Дом бедный, но
чистый. Беленые стены, дощатые полы. В комнате
пусто, светло.
Какие-то переговоры, материно добро в сундучке.
Женщины делают внимательные и участливые лица,
но презрение ко мне все же сквозит. Матери, мол,
хорошо тут будет. Не знаю, кто это придумал, но все
как-то само собой вышло, что я привез ее сюда.
Последние уточнения, пора прощаться. Я подхожу к
матери и говорю ей что-то фальшивое, беру за руку.
Но она отталкивает меня, и на лице ее боль,
ненависть и мука. И безумные глаза сверлят меня и
переворачивают душу. Ну что, что, почему так, за
что? Я же ни в чем не виноват и ничего плохого не
сделал. Ты родила меня, лелеяла, тряслась надо
мной, умилялась… А теперь ты ненавидишь меня.
Хотя ты безумна, но ненависть остаткам твоего
разума под силу. А я вот не в состоянии постичь
этот процесс, - как и почему твоя любовь
превратилась в ненависть.
Женщины продолжают презрительно молчать, хоть
взгляды их выключены и ничего не выражают. Но
презрение, брезгливость и суд так и витают в
воздухе.
Наверно, я больше никогда не увижу ее. Чувствую,
что не увижу. Знаю – не увижу.
А, ладно. Плевать на все. Думайте, что хотите.
Пойду. Вы прекрасно знаете, счастлив ли я и
насколько.
Селение стоит на склоне горы, но ниже уровня
дороги. Чтобы выйти на нее, надо по тропинке
обогнуть гору. Все заполнено рассеянным светом,
солнце прячется за легкими тучами, будет дождь.
Нежарко, настоящая благодать, ничто не слепит,
глазам хорошо. Всюду доминирует зеленый цвет,
лишь небо нежно-серое. Я выхожу на дорогу, которая
пролегла между зеленых полей. А на сердце все
равно тяжело. Теперь так и будет, вся надежда лишь
на долгую дорогу и на быстрое время.
Но что-то заставляет меня обернуться назад,
посмотреть на последнее пристанище матери, ведь
она еще жива. Как трудно… Я оборачиваюсь и вновь
вижу эти убогие строения на склоне. И вдруг мое
внимание привлекают два парня в черном, которые,
повторяя мой путь, торопливо поднимаются по той
же тропинке, по какой я вышел на дорогу.
А!.. вот оно.
Это и есть моя смерть. Они не сами, их послал
некто. Ограбить меня нельзя, я и сам нищ. Он
догадлив, этот некто. Спасибо тебе, некто. Сейчас
они выйдут на дорогу и будут догонять меня. О,
только бы это было быстро, без лишних слов. Они
догонят и заведут какой-то незначащий разговор.
Интересно, чем убьют. В руках ничего не видно.
Значит, нож или выстрел. Убьют торопливо, но
надежно. Просто закинут тело на поле или в траву,
или оттащут куда-нибудь дальше? Нет, пока отнесут
чуть в сторону от дороги, потом спокойно вернутся
за лопатами, ведь негоже мертвому валяться среди
полей.
Остановлюсь, засуну руки в карманы и буду
насмешливо ждать их. Забавно увидеть, как они
будут отводить глаза. Я удивительно спокоен, ну,
может, сердце бьется чаще, не от страха – от
любопытства. Ведь нечасто тебя убивают.
Они приближаются. |